Я попытаюсь показать несколько вещей. Во-первых, российские компании одна за другой стали тоже становиться более открытыми, как я уже это сказала, как «ЮКОС». А это был неизбежный процесс. Плюс он сопровождался тем, что хотел делать «ЮКОС», когда он хотел обменяться акциями с «Шевроном», он бы сопровождался волной взаимного обмена акциями между российскими транснациональными компаниями, причем с очень интересным результатом.
Транснациональные компании, конечно, больше по капитализации, но, поскольку в российских компаниях собственность была сосредоточена в одних руках, это привело бы де-факто к контролю российских олигархов над многими транснациональными компаниями, соответственно, к реальному усилению России и к реальному усилению власти Путина. При этом речь идет о мягкой власти, т.е. о возможности влиять в интересах России на мировые процессы.
Т.е. жесткая власть – возможность кинуть в тюрьму любого бизнесмена, разогнать дубинками демонстрацию, ментам безнаказанно давить людей на улицах, – вот эта власть существенно бы уменьшилась. Но это тип власти – мягкая власть, – которым обладает президент Обама. Вот он самый могущественный правитель в мире, но он не может посадить в тюрьму бизнесменов, недовольных его правлением, и носит на руке часы за 200 долларов. Президент Зимбабве Роберт Мугабе не обладает влиянием Обамы, но зато он может посадить в Зимбабве любого и может хоть ежедневно носить на руке часы хоть по миллиону.
Следующая позиция, которая кардинально бы изменилась – это размер вложений в страну. Россия в настоящий момент самая коррумпированная страна на душу населения в мире. Не мое замечание, замечание знакомого бизнесмена, который просто посмотрел последний рейтинг коррупции, где Россия опять упала на восемь пунктов вниз и уже почти достигла уровня Ганы. Копирайт не мой, он просто разделил объем ВВП на количество людей. Не могу, к сожалению, сослаться на имя человека, потому что вряд ли ему это понравится. Честно говорю, что не мое наблюдение.
У нас полтора триллиона долларов ВВП, коррупция, по моим прикидкам, съедает не меньше половины. Просто это можно посмотреть, когда посмотришь цены, которые у нас, ровно в два раза выше, чем на большинство аналогичных товаров в Европе, или посмотришь цену квадратного метра недвижимости в Москве, которая достигает 5-6 месячных зарплат, это минимум, притом что обычно цена квадратного метра в мире составляет одну-две месячных зарплаты.
Т.е. эти же самые 700 млрд. долларов, они давили бы не на рынок недвижимости в Москве, не на рынок недвижимости в Ницце, они уходили бы в российскую промышленность. Куда? Прежде всего, в нефть и газ. Ведь у нас сейчас не увеличивается добыча нефти и газа, несмотря на то, что ими занимается вертикаль власти.
Еще второй момент – постройка химзаводов. Это решение, совершенно естественное для страны с богатыми природными ресурсами, потому что надо понимать, что никакого ресурсного проклятия нет. Вот есть США, это страна с огромными природными ресурсами. США сейчас добывают больше газа, чем Россия. У США есть огромная химическая промышленность. И Китай, у которого с газом куда хуже, чем у России, ежегодно инвестирует в химические производства где-то 5-6 млрд. долларов, т.е. 1% от российской коррупции.
Еще один неизбежный шаг – это создание промышленного пояса на границе с Китаем, прежде всего нефтяного. Это как раз хотел делать Ходорковский, это была одна из вещей, которую Кремль имплицитно поставил ему в вину. Скупка месторождений в Восточной Сибири, нефть которых потом пошла бы в Китай. Сейчас это месторождения «Роснефти», как-то об освоении ничего не слышно. Но касалось бы это, конечно, и других объектов, того же Удокана, где добывают, вернее не добывают, должны бы добывать медь.
И понятно, что создание мощных интернациональных компаний на границе с Китаем, т.е. компаний, чьи акции котируются на рынке, чьи менеджеры окончили Гарвард, полностью бы изменило геополитическую ситуацию. Потому что сейчас дела идут таким образом, что этот район де-факто отойдет Китаю рано или поздно, просто потому что геополитика не терпит вакуума. Если у вас нет на земле ничего – ни власти, ни бизнеса, – она будет заполнена самой могущественной властью или бизнесом по соседству.
Т.е. транснациональные компании вдоль границы с Китаем означали бы промышленное возрождение России, охраняли бы эту границу надежнее любой дивизии. Не стоит стыдиться того, что мы бы добывали сырье и поставляли его Китаю. Не стоит, к сожалению, думать, что Россия в ее нынешнем демографическом и социальном положении могла бы пойти по китайскому пути, т.е. пути дешевой рабочей силы.
Россия, наверное, могла бы пойти по такому пути во время Хрущева, когда в деревнях еще оставался запас рабочей силы, когда социальная защищенность населения была равна нулю, когда была очень высока доля пассионарности в партии. Тогда, если бы не открыли нефть, действительно, Россия, скорее всего, последовала бы этим путем.
Но к концу 90-х годов мы превратились в сырьевую державу, где население существует за счет субсидий от экспорта сырья, где стоимость рабочей силы по определению не сравнима с китайской. И в этом нет ничего фатального. Каждая страна должна использовать то, что у нее есть. Если у России есть природные ресурсы, то, как Норвегия или Австралия, она должна разумно использовать свои природные ресурсы.
Так что создание сборочных производств на основе дешевой рабочей силы в России было, конечно, вряд ли возможно. А вот создание современной добывающей, прежде всего химической, промышленности, которая десятикратно увеличивает стоимость конечного продукта, при условии, что 700 млрд. долларов идут не в Ниццу, а в промышленность, оно было просто неизбежно.
Еще один неизбежный шаг – это рост образования. Напомню, что Ходорковский вкладывался в образование, как он вкладывался в восточные нефтяные поля. Сейчас с образованием в России ситуация катастрофическая. В вузах США учится 64 тысячи студентов из Индии, 57 тысяч – из Китая, полторы тысячи – из Нигерии, полторы тысячи – из России. Т.е. у нас образовательный идеал в путинской России – Селигер, где людей сознательно учат быть подонками.
Селигер – это, конечно, то, в чем нуждается страна, общественный строй которой устроен таким образом, что взяточники, насильники и убийцы присваивают себе половину ВВП. И страна, где половина ВВП уходит в ВВП же, она устроена просто иначе
И Ходорковский в этом смысле, конечно, закладывал систему той частной образовательной благотворительности, на которой основан не только Гарвард, на которой основана вся образовательная система США. Рост образования, естественно, повлек бы за собой модернизацию, не на основе бесконечно дешевой рабочей силы, а на основе большого числа образованной молодежи.
Теперь у меня такой вопрос. В этой картине, которую я нарисовала, где был бы произвол милиции, о которой мы сейчас столько говорим? Ответ – произвола просто не было, по той причине, по которой его нет в Америке или в Китае. Потому что есть два типа экономики. Есть экономика с ненулевой суммой и власть, сила которой прямо пропорциональна процветанию общества. И такая экономика, по определению, порождает полицию, которая раскрывает преступления.
Экономика, которая представляет из себя игру с уменьшающейся суммой, и власть, которая существует за счет насильственного изъятия продукта у подданных, по определению опирается на некий класс, имеющий право совершать преступления. Т.е. это было бы смешно, если бы к тому же королю Филиппу Красивому пришел какой-нибудь затырканный крестьянин и жаловался бы на барона, который потоптал его урожай. Правильно потоптал, это его, барона, право – топтать урожай, это право мента – топтать людей на дорогах.
Самый интересный вопрос – а строй какой был бы в России, демократия или диктатура? И самое удивительное, что это нерелевантный вопрос: т.е. могло быть так, могло быть так. Разница, еще раз подчеркиваю, здесь не в политическом, а в экономическом основании власти. Либо у вас есть власть, сила которой возрастает прямо пропорционально богатству общества, и тогда эта власть заинтересована в том, чтобы общество становилось более богатым. Либо это власть, сила которой возрастает прямо пропорционально насилию, чинимому ей в обществе, и тогда эта власть заинтересована в безнаказанности насилия.
Т.е. можно представить себе ситуацию, при которой Россия идет по описанному мной пути. Путин осуществляет очень жесткий контроль над страной, над прессой, возможно, даже более жесткий, чем сейчас, и, тем не менее, является могущественным мировым лидером, третьим в тройке Барак Обама и Ху Цзиньтао.
Другое дело, еще раз повторяю, что это могущество было бы другого рода, чем сейчас. Потому что решения Путина оказывали бы существенное влияние на мировую экономику. Он не мог бы вдруг взять и захотеть повесить за яйца Саакашвили, по той же причине, по которой Ху Цзиньтао не может взять и вдруг отправить войска на Тайвань.
Я бы хотела, чтобы слушатели поняли, что это промышленное развитие – всё то, о чем я говорю: российская доля в транснациональных корпорациях, создание новых промышленных кластеров, модернизация, образование, – всё это было абсолютно реально. И тем, кто скажет, что я рисую слишком идеалистическую картину, я напомню, что преобразование в современном мире происходит практически мгновенно. Китаю и Индии понадобилось меньше двух десятков лет для радикальной трансформации. И это Россия, в которой хочется жить.
И удивительно, что для этого не понадобилось бы что-то делать. Понадобилось лишь чего-то не делать – не арестовывать Ходорковского. И вот всё это – возможность не то что быть членом G8, а членом тройки, тройки, правящей миром – Путин променял, в общем-то, на воронью мишуру: на возможность проехать на трех желтых «Ладах» по бездорожью, на возможность попозировать в Туве с голым торсом, на возможность заявить в интервью журналисту, как надо обращаться с оппозицией, чтобы она, «чинно стуча копытами, удалялась в сторону моря».
Очень жаль Ходорковского, который сидит за то, что он пытался сделать свою компанию прозрачной. Жалко всех нас, потому что, в общем, мы все сидим вместе с Ходорковским. Очень небольшое количество людей в России сейчас свободно – Путин, Тимченко, Ковальчуки, Ротенберг. Все остальные сидят. В том смысле, что заключенный – это человек, у которого нет частной собственности, с которым можно сделать всё что угодно и созидательная активность которого бесполезна. Так что мы все сидим.
Нельзя сказать, что Путин превратил страну в ГУЛАГ. Он ее превратил в такой Нифльхейм, мир вечного льда и мрака, куда попадают все умершие, кроме тех, которых валькирии забирают в Вальгаллу. Так что жаль Ходорковского, жаль Россию. Но я предлагаю пожалеть еще и Путина, который мог не то что создать – не помешать появиться новой России и стать при этом одним из самых могущественных мировых лидеров и променял всё это на золотую мечту шпаны – на дорогие часы, на бесчисленные резиденции и ребят, лобызающих ноги.