В половине второго ночи в Москве началось какое-то движение. Митя Алешковский выкладывает видео кортежа, который с мигалками и охраной в четверть второго ночи мчится в Кремль, а у меня тут над штаб-квартирой СВР в Ясенево летают вертолеты — в центр и обратно — которые по ночам обычно не летают. Что-то у парней там приключилось из срочного, видимо. Танков на МКАДе пока еще нет, но, как мы помним, депутаты сегодня в два часа ночи должны были в метро тренироваться по спасению от ядерного удара. А вообще, вот так со стороны почитать… Ночное заседание в Кремле, вертолеты на СВР, депутаты в бомбоубежище… Шизофрения уже накрыла эту страну, да?
Часам к трем вертолеты у меня перед окном разлетались уже совсем активно . На рефлексе выключил свет. Ну их на фиг с ихними играми. Сплю я. А вообще, подумалось — не слишком ли близко я к СВР живу? А то не дай Бог у них как СВИФТ отключат, как они начнут туда-сюда бегать, волосы на себе рвать и вопить «Война, война!» — а у меня тут до штаб-квартиры Службы Внешней Разведки всего четыре километра. Из Нью-Йорка промахнуться — как два пальца об асфальт. Надо бы район сменить, пожалуй. Куда-нибудь на Лабытнанги.
Начали поступать сообщения из Грозного. Группа боевиков вошла вгород, взорвала автомобиль ДПС и забаррикадироавалась в Доме печати. Сейчас там идет бой с бронированной техникой. Подозревают, что могут быть еще группы. Центр оцеплен, введен режим КТО. Оперативно.
Нет, возможно, это и не учения вовсе. В Ясенево летает, похоже, один и тот же борт — «восьмерка», вроде белого цвета, хотя в темноте не очень понятно. Так вот, летает он не из СВР в центр и обратно, как мне показалось сначала, а по периметру. То есть, я бы предположил, что патрулирует территорию — от СВР поворачивает в сторону центра, потом пропадает, затем возвращается с восточной стороны — и по новой. Маршрут один и тот же. Судя по сообщениям, можно предположить, что точно так же патрулируется и территория на Хорошевке, где ГРУ и вообще скопление военных объектов. Там тоже активная движуха в воздухе. Так что возможно, они подняты по реальной тревоге. Может, есть информация, что и в Москве на эту ночь намечается (намечалось) что-то типа Грозного, а может, перестраховываются. Но на учения депутатов в метро уже как-то не очень похоже.
Утром выяснилось, что захватившая в Грозном Дом печати группа уничтожена. Дом сгорел. Сейчас идет бой в двадцатой школе.
Что сказать. Всего пять часов — и ни Дома печати, ни «доведенных до отчаяния сторонников федерализации», танки фигачат на каждое шевеление в самом центре города, режим КТО введен со скоростью света. Это к вопросу о том, что такое хунта. А вообще… В декабре 1994-го за Дом печати шли сильные бои. Прошло двадцать лет. В декабре 2014-го за Дом печати идут сильные бои. Стабильность.
Как же все это надоело-то уже, а… Казалось бы — самая горячая пора для военного корреспондента, только работай. Но вы не представляете, какую уже тоску у меня вызывают все эти танки в Грозном, вертолеты, спецназ «Вымпел», бой за Дом печати, федеральные послания, мочить в сортире… Как из пеленок вылез — все одно и то же. Все, блин, одно и то же. Буквально.
Когда государство представляет из себя асфальтоукладочный каток, оно не может позволить себе остановиться ни на секунду. Оно каждую секунду должно работать. Каждую секунду оно должно кого-то закатывать в асфальт, мочить в сортире, вводить режимы КТО, фигачить танками, репрессировать, сажать, засовывать бутылку в задницу, убивать, насылать отряды титушек, громить, фабриковать дела, гноить в тюрьмах. Останавливаться в этом процессе нельзя. И чем дольше каток едет, тем сильнее он должен закатывать в асфальт. Как только каток сбивается с ритма хоть на секунду, как только в нем что-то расстраивается, те, кого он годами укатывал в асфальт, моментально чувствуют его слабость. Что-то в катке пошло не так. Он перестал быть работающим монолитом. Обслуга перестала замешивать асфальт и закидывать его главному рабу на галерах в жерло, механик схватил свои наворованные с катка пожитки и со всей семьей свалил за границу, прораб ушел в запой, впал в белую горячку, махнул рукой уже вообще на все и только круглосуточно несет диллириумный бред из телевизора, а поставщики стали крутить пальцем у виска и приостанавливать поставки битума. Как только это происходит, ростки сопротивления вновь лезут из всех трещин в асфальте. Причем это совсем не только ясноглазые добрые идеалисты-гуманисты, желающие правового государства, законности, демократии и счастья для всех даром. Это и фашисты, орущие, что каток недостаточно сильно давит жидов и черножопых. Это и исламисты-фундаменталисты, желающие резать головы всем, кто не носит хиджаб. Это и вернувшиеся с войны реставраторы, во всех, в том числе и в начальнике катка, видящие госдеп и пятую колонну. Это и гопники, понатащившие с той же войны автоматов и гранатометов. Это и совсем уже поехавшие головй коммунистические писатели со своей черной спермой и сталиным-берией-гулагом. В общем, эти ростки сопротивления — совсем не только розы. Мир не идеален, что ж поделать. Дело не в этом. Дело в том, что мы определенно все ближе и ближе к моменту, когда каток станет окончательно. Он ломается. И все это чувствуют. Нас определенно ждет веселое время. Постараемся быть оптимистами, впрочем. Быть добру. Но керосином затариться не помешает.