Кстати, продолжая тему вот этого «парного случая» с превращением Михаила Леонтьева и Петра Толстого из, в общем, вполне безобидных созданий с простыми и понятными человеческими слабостями (один пьяница, другой трус и подхалим) в совершеннейших зверей. Подумалось, что это ведь чистый случай хорошо известного в мировой литературе «зомби-эффекта».
Не в привычном смысле, когда «зомби» — это синоним какого-то бессознательного, подчиненного чужой воле, загипнотизированного существа. А вот в исходном, вудуистском значении «зомби» как «восставшего из могилы».
И тот и другой случай — это люди, в какой-то момент провалившиеся на дно, выброшенные из благополучного привычного существования, в профессиональном смысле «обанкороченные», раздавленные. И вот они ударяются об это дно, раздирают себе об него колени и локти и запоминают навсегда испытанное в этот момент чувство отчаяния и безысходности. А потом, когда им вдруг выпадает второй шанс, когда вдруг удается снова выскочить на поверхность и там уцепиться за что-то более или менее надежное, закрепиться, уравновеситься, они говорят себе, что вот теперь согласны на все.
То есть совершенно на все. Теперь, когда с ними «вот так ужасно поступили», но они все-таки «превозмогли, выжили и выбрались опять наверх», они совершенно ни перед чем не остановятся, они больше никому ничего не должны, им можно абсолютно все. Они, дескать, за все уже заплатили вперед, — своим вчерашним унижением и пережитым ничтожеством.
Для Леонтьева это был период 1995 и начала 1996 года, когда его выгнали из Медиа-Моста, и он бродил по городу, пытаясь раздобыть денег на новую газету или журнал.
Для Толстого — 2001-2002, когда его поперли из ТВ-6, где он вел вполне респектабельную, хотя и очень неинтересную еженедельную программу, и он вынужден был ползать перед двумя главными каналами, а потом и перед какими-то третьестепенными телепомойками, умоляя их дать ему хоть какой-нибудь малюсенький проектик, хоть какую-нибудь крошечную передачку.
Я их обоих наблюдал в этом ужасном, раздавленном состоянии. И скажу, что трудно было не сочувствовать.
А потом они вылезли — каждый из своей могилы. И выяснилось, что они готовы зубами грызть и когтями рвать. С тех пор они и грызут, и рвут, как могут. Ну, вы видите.
Это такая особенная жизнь после смерти, когда все, в сущности, уже все равно. А простыми человеческими страстями — вроде жадности к деньгам или страсти к чинам и наградам — это явление совершенно не объясняется и не описывается.
Кстати, оглянувшись вокруг, можно их, вылезших из могилы, кругом немало обнаружить. Просто не всегда случай бывает такой яркий и заметный.
https://www.facebook.com/serguei.parkhomenko/posts/10211615743818615