Хотим ли мы реформировать собственную экономику и таможенные правила? Рассказываю в лицах. Представим себе, что человек захотел организовать на пространстве России производство чего-нибудь современного высокотехнологического, например мобильников. Для этого ему надо будет ввезти около двух тысяч компонентов мобильника, потому что в мобильнике две тысячи компонентов. Соответственно, заполнить таможенную декларацию на две тысячи наименований. Сколько ему это будет стоить, не знаю. Но я помню, что первый лист декларации, в котором может содержаться не более трех наименований, а всего в декларации не более 15, первый лист декларации, по-моему, 15 тысяч рублей стоит.
Короче говоря, почему нельзя организовать в России высокотехнологическое производство? Потому что нельзя всё это ввезти. Это как ответ на вопрос, почему не стреляли. Во-первых, не было патронов. Можно ли как-то поправить дело? Да, очевидно, можно, если просто не декларировать ввоз компонентов. Я это говорю не абстрактно. Просто я знаю человека – может быть, мы его пригласим когда-нибудь в студию, – который в свое время одновременно в России и Китае попытался организовать производство некой высокотехнологической аппаратуры. Это были не мобильники, но это было близко. Он был озадачен этой ситуацией, что ему надо было заполнять декларацию на ввоз малипусеньких деталек. А когда он то же самое спросил в Китае, было это сначала в Гонконге, на него посмотрели, как на идиота, и сказали: «А зачем? Ты что, сумасшедший?»
Кстати говоря, любой человек, который ввозит вот такие компоненты, столкнется с еще одной проблемой, а именно с понятием средней таможенной стоимости. Средняя таможенная стоимость это вот что такое. Ты ввозишь микрофон для мобильника, он стоит 5 центов. Но есть ведь концертный микрофон, он стоит тысячу долларов. Поэтому таможенник впишет тебе 500 долларов как среднюю таможенную стоимость. Эта штука стоит 5 центов, а тебе средняя таможенная стоимость написана 500 долларов. Очевидно, что средняя таможенная стоимость – это просто способ, которым таможня умеет вымогать взятку. Никакой другой функции эта история не несет.
История вторая. Предположим, что вы ввозите не компоненты для высоких технологий, а, скажем, обычное тряпье из Европы, «Дольче и Габбана». Первое, с чем вы сталкиваетесь. Приходит к вам, допустим, тюк. В тюке написано: «Две кофточки одинаковой цены». Таможня ваш тюк распарывает, видит, что одна кофточка серая, а другая белая, и говорит: «Это контрабанда». И на склад временного хранения. А склад временного хранения, там за несколько дней у вас получается несколько десятков тысяч долларов, если не сотен. Более того, та же самая история происходит и со средней таможенной стоимостью.
Представьте себе, что вы ввезли джинсы, скажем, марка D&G. Не сама «Дольче и Габбана», а D&G. Разница заключается в том, что «Дольче и Габбана» стоит очень дорого, а D&G – это та же фирма, но это молодежная линия, которая стоит гораздо дешевле. Таможенник видит, что у вас написано – джинсы D&G, стоимость 100 долларов. Он говорит: «Нет, ребята, «Дольше и Габбана» в магазине стоит такая же две тысячи долларов, поэтому я вам пишу две тысячи долларов». Убедить таможенника, что D&G дешевле, невозможно. Только через суд. А через суд себе дороже.
Можно ли как-то помочь такой беде? Ответ – можно. Дело в том, что любая вещь, экспортированная из Европы, она имеет свою таможенную стоимость внутри Европы, потому что по этой таможенной стоимости ей возвращают НДС. Т.е. для того чтобы покончить с этим бардаком, для того чтобы покончить с ситуацией, когда таможенник распарывает вам тюк и говорит, что у вас две кофточки, одна белая, другая серая, поэтому это контрабанда, достаточно принять в качестве документа существующую уже и заполненную европейскую декларацию, в которой вряд ли указана заниженная цена, потому что именно по этой цене возвращается НДС. Понятно, что если этого не делается, то этого не делается специально. Вопрос: хотим ли мы вступить в ВТО? Конечно, не хотим, потому что тогда декларацию придется принимать – и всю лафу порежут.
Пример третий, на самом деле анекдотический. Знаете ли вы, уважаемые господа, что если в нашу страну импортируется вино, то две бутылки обязательно заберут на сертификацию? Причем не важно, это может быть вино из Молдавии, а это может быть вино из Европы, где, как вы понимаете, есть своя система сертификации вина, очень жесткая, гораздо более жесткая, чем в России, не чета нашим всяким таможням. Более того, хорошо, если это вино 30 долларов. А если это вино ценой шесть тысяч долларов? Тоже две бутылочки на дегустацию? Очевидно, что если мы вступим в ВТО, то это безобразие придется кончать, потому что европейская система сертификации автоматически должна быть принята в России.
Пример четвертый, на самом деле уже страшный. Это пример того, что случилось с китайскими торговцами на Черкизоне, когда торговцев, которые считали, что так и надо ввозить вещи в Россию, вот они их отдавали где-нибудь у себя в Гуанчжоу, вот они их получали в Москве, и они не знали, как эти вещи ходят. Они просто считали, что так надо. Вдруг их все конфисковали со словами «это контрабанда». Сейчас, правда, бОльшую часть этих тюков отдали. Но отдали после того, насколько я знаю, как китайцы остановили который очередной транш 25-миллиардного кредита, который они выдали «Транснефти», чтобы она строила трубу в Китай. Тут вдруг наши органы сказали: «Ой, ребята, если китайцы предоставят документы, – судя по всему, можно предоставить даже нарисованные на коленке документы, – то они получат свои тюки назад».
Вопрос: можно ли как-то этот вопрос решить системно? Ответ: конечно, да, если растамаживать вещи из Китая по весу, тюками. Вот едет тюк, давайте его как тюк и растамаживать. А если у вас по-прежнему сохраняются таможенные правила, при которых из тюка надо вынуть все кофточки и переписать, какие из них белые, какие из них серые, на какой из них три пуговицы, а на какой четыре, то это сделано для того, чтобы ничего не ездило прямо, чтобы всё ездило криво, через карман таможенника.
Почему я всё это говорю? Потому что из этих историй про таможню, которые я рассказываю, вытекает два вывода: один философский, другой практический. Практический вывод заключается в том, что известная статья Медведева «Россия, вперед» на самом деле является, как бы сказать мягче, симулякром. Потому что когда президент пишет статьи… Вообще-то, он должен писать не статьи, а приказы, и вот в этих приказах обязательно должна быть резолютивная часть и может быть мотивировочная часть.
В мотивировочной части можно написать, что у нас коррупция. А можно и не писать. Можно поставить диагноз причинам этой коррупции, т.е., например, рассказать про среднюю таможенную стоимость, рассказать про то, что мы почему-то не принимаем европейские декларации и так далее. И должна быть резолютивная часть: таможить китайский товар по весу; таможить европейский товар по европейским декларациям; не предъявлять таможенных деклараций на импорт высокотехнологичных деталей, поскольку, как я уже сказала, это приводит к тому, что микрофон ценой пять центов указывается как микрофон таможенной стоимостью 500 долларов и на вопросе технологического развития России просто ставится крест.
Как я уже сказала, если президент вместо приказа пишет статью, в которой говорится «Ах, у нас коррупция», то это симулякр. Кстати говоря, о приказах… Вещь, которая прошла абсолютно мимо всех российских новостей. 6 октября президент Грузии Саакашвили в парламенте предложил принять акт экономической свободы, в котором, в частности, расходы государства законодательно ограничивались 30% ВВП, а вопрос о повышении новых налогов должен решаться через референдум. Т.е. Грузия, которая и так является одной из самых либеральных экономик в мире, станет более либеральной экономикой, чем США и Англия. Не знаю, писал ли при этом Саакашвили какие-нибудь статьи, типа «Грузия, вперед». Но, как я уже сказала, президенты не правят с помощью статей. Президенты правят с помощью приказов. Это практическое умозаключение.
Почему президент Медведев никогда такого указа не примет? Потому что все эти люди, обсевшие таможню, и не только таможню, они не просто носят на самый верх, они и являются самым верхом. Это люди, которые уничтожают российскую экономику, которым, собственно, всё равно, что высоких технологий не будет. Лишь бы из этого смрадного болота тек какой-то ручеек прямо на оффшор. Это одна вещь. А вторая вещь, о которой я не могу не задумываться как о глубоко философской.
Представьте себе, что страна решила бороться, например, с изнасилованиями или с терроризмом. И каждому человеку в связи с этим предписали свои жизненные планы излагать на месяц вперед, говорить, что 12 числа я встану во столько-то, во столько-то появлюсь там-то, такой-то звонок тому-то сделаю, и сдавать определенному офицеру полиции или службы безопасности. Если человек нарушает эти планы, то он несет уголовную ответственность: нарушит шесть раз – получит десять лет, нарушит 12 раз – расстрел на месте и так далее. Очевидно, что в результате этого с изнасилованиями ничего не переменится, они как были, так и останутся, а вся страна станет преступниками. Потому что в любой момент курирующий офицер сможет поднять документ и сказать: «Слушай, ты написал в плане, что 5 апреля, в 17 часов 00 минут, ты будешь в Жуковке, а ты в этот момент был на Истре». – «Ой, знаете, у меня на Истре дача сгорела, я поэтому туда поехал». – «Нет, парень, ты нарушил закон, потому что ты должен был написать, что у тебя дача сгорит. Ты преступник».
Т.е. есть фантастическая философия, которая лежала бы в основе подобной истории, что все люди преступники, а курирующие их офицеры – святые. Вот если вы посмотрите, то в основе всех правил регуляции российского бизнеса – в частности, таможенных, но не только – лежит именно идея, что российский бизнес – это преступники, бизнесмены – это не те люди, которые хотят заработать деньги, хотят что-то произвести, бизнесмены – это те люди, которые хотят совершить преступление, и поэтому их деятельность должна сурово регулироваться разными людьми в погонах, которые будут эти преступления предотвращать.
Естественно, это приводит к тому, что все российские бизнесмены превращаются в жертв, некоторые при этом превращаются в соучастников своих мучителей. А те регулирующие органы, которые якобы должны их регулировать, реально являются преступниками. На мой взгляд, это очень страшная история. Это в том числе ответ на вопрос о том, почему в России невозможна модернизация. Потому что в Византии не может быть нанотехнологий. Можно рассказывать сложные теоретические истории, почему регулирующие механизмы существующего в России парагосударства не выполняют функцию по внедрению нового. А можно сказать, что, вы знаете, через таможню даже нельзя ввезти комплектующие для сборки чего-то интересного. Это как объяснять, почему нельзя играть в казино. Можно теоретически рассуждать, что теория игр гласит, что вы проиграете. А можно практически рассуждать, что если вы пойдете именно в это казино, где сидят люди с золотыми зубами и со стволами за пазухой, и стол от рулетки перекошен, то вы в нем не выиграете точно никогда.
Есть у меня печальный вопрос, пришел он по смс-ке, вижу ли я что-то хорошее в нашем времени. Да, господа, я вижу что-то хорошее в нашем времени, и оно заключается в том, что наше время, в отличие, например, от сталинского, это время полной свободы, когда каждый может выбирать свою судьбу. Каждый сам выбирает – быть ему Зязиковым или Евкуровым, каждый сам выбирает – ехать ему на Селигер или в Гарвард, в отличие от советского времени, когда всем было предписано одно и то же.
Тот строй, который есть у нас, не тоталитаризм, это даже не авторитаризм. Это бардак.
http://www.echo.msk.ru/programs/code/625894-echo/
