Люди уверены, что дело идет к катастрофе. Элиты, разумеется. По-разному уверены – бизнес, интеллектуалы, политики, ученые, арт-деятели – но что к катастрофе, сомнений нет. И люди из власти, с которыми встречаешься, тоже ждут катастрофы. Никакого иного варианта развития событий не предусмотрено ни у кого.
Сам при этом никто к катастрофе не ведет. Не то, что у кого-то есть программа, цель, ставка на катастрофу. Нет, отобрать у Пескова часы, у Якунина шубы, а у Володина дачу – это есть. Но помимо этих грандиозных задач скорее общая позиция такова, что мы занимаемся своим делом – творчество там, бизнес или воруем – а она произойдет неминуемо, а мы и дальше будем заниматься тем же самым. Кто-то пытается обезопаситься в смысле запасного аэродрома, большинство даже и этого не делает, считая, что надо продолжать делать то, что умеешь и привык делать. Никакого мало-мальски осмысленного плана менеджмента катастрофой не существует.
Ни у кого нет и идей, как ей противостоять. Нам понятно, что все действия власти – репрессии, война, кульбиты с рублем или уничтожением продуктов, ремонт улиц или разгром выставок – катастрофу усугубляют. Мы повторяем «власть этого не понимает», но не уверен, что кто-то в это верит. По опыту общения с представителями власти известно, что они во-первых обладают высокой способностью понимания, во-вторых, в силу профессиональных занятий, понимают несколько быстрее остальных. Катастрофа – социальная, государственная, цивилизационная – превратилась в нечто схожее с явлением природы. То, что она сметет все элиты – вот всех нас и сметет — бизнес, интеллектуалов, политиков, ученых, арт-деятелей – все тоже понимают, но как-то вчуже. Зима близко. Человек смертен.