Все уже на сто раз обсудили санкционный список, так что извините за еще один пост о нем, но, я совсем в другом ключе хочу о нем поговорить. Не о том, что будет с активами Дерипаски, и не о том, каким именно способом Путин отомстит Воронежу — а об одной важнейшей субстанции, об объективной истине.
Современная российская государственность во многом построена на отрицании того, что объективная истина существует. Набило оскомину цитирование оруэлловских заветов («кто контролирует настоящее — контролирует прошлое; кто контролирует прошлое — контролирует будущее») — но что делать, если ровно так оно все и устроено сейчас в нашей стране. Кремль крайне преуспел в конструировании такой реальности, когда не имеет значения, как оно на самом деле — а лишь только как об этом велено говорить.
Иногда это доходит до абсурда. У Путина есть две дочери, об этом в Википедии написано. Их как-то должны звать; какие-то их имена должны быть объективной истиной. В этом нет проблемы. Но назвать дочь Путина каким-то конкретным именем — уже крамола. В виртуальной реальности Кремля истиной является только то, что никому нельзя называть их по имени. Установлено только то, что до истины не докопаться.
«Понятно только то, что ничего не понятно», «версий слишком много, поэтому истину не установить» — общий подход Путина к любому внутреннему или внешнему кризису, будь то Боинг или Беслан, олимпийская моча или Новичок. Объективная истина, между тем, существует — иногда (как с Боингом MH-17) она очевидна, иногда (как с делом Скрипалей) — ее поиск сопряжен с трудностями. Но кремлевская методология запрещает, исключает сам ее поиск, тем более — провозглашение.