За последние годы все кому не лень, по поводу и без, применяли популярную формулу о том, что «мы проснулись в другой стране». Обнуление сроков кремлевского узурпатора, арест Алексея Навального, признание «независимости» ДНР и ЛНР и российское вторжение в Украину — все эти события получали один и тот же похожий отклик. Однако сегодня, вероятно, стоит признать, что ни одно из них не заслуживало подобной оценки: объявленная 21 сентября мобилизация стала вехой, по-настоящему разделившей новейшую российскую историю на «до» и «после» — событием, начавшим финальный отсчет путинской эпохи.
Я не стану говорить о моральной стороне вопроса — оценивать, изменит ли начавшийся геноцид российского народа ситуацию на украинском фронте; и углубляться в историю, сравнивая нынешнюю и прежние мобилизации. Ограничусь оценкой экономического эффекта происходящего. Он, уверен, не останется незамеченным никем из россиян, придав резкое ускорение тому хозяйственному кризису, предпосылки которого были заложены самим фактом российского вторжения в Украину.
О мобилизации мы знаем от кремлевских чиновников (не слишком много) и от самих россиян (намного больше). Со слов властей, в армию предполагается призвать 300 тысяч человек — в основном тех, кто имеет военные специальности и опыт, со строгим ограничением по возрастам, после получения ими повесток из военкоматов. Со слов простых людей, «квоты» на отдельные районы центральных областей России достигают 800 человек; из ряда регионов предполагается призвать до 20 тысяч — и все это скорее подтверждает утечки о реально поставленных задачах отправить в войска миллион или даже 1,2 миллиона человек. При этом повестки приходят людям самых разных возрастов и уровней образования, а представители военкоматов, милиции и росгвардейцы начинают повальные облавы на мужчин, останавливая их на улицах, в метро или на стационарных пунктах дорожной полиции. Эти «особенности национальной мобилизации» обусловливают поистине катастрофические последствия для отечественной экономики.
Если подходить к вопросу чисто формально и предполагать, что подавляющее большинство россиян горит желанием сложить голову или стать инвалидом в Украине, защищая интересы путинской бюрократии, то ситуация не выглядит экстраординарной. Из десятков миллионов патриотов можно легко набрать 300 тысяч и даже миллион человек, отсутствия которых экономика вообще не заметит.
В стране официально насчитывается 3,1 млн безработных, 700 тысяч частных охранников, не менее 100 тысяч персональных водителей, 80 тысяч депутатов различных уровней и множество других столь же полезных для экономики граждан. Крупные российские компании имеют персонал, в разы бóльший, чем в соответствующих западных корпорациях; в «бронированной» от мобилизации РЖД занято 774 тысячи человек — столько же, сколько во всех железнодорожных компаниях Европы, суммарная выручка которых превосходит доходы российской монополии более чем в 7 раз. Однако это если бы, с одной стороны, граждане с готовностью шли на войну, и, с другой стороны, государство знало меру и было привержено хотя бы элементарной законности.
Ни то, ни другое к современной России не относится. Поэтому бессмысленно оценивать потери экономики от «выгрызания» из нее миллиона работников; проблема состоит в другом.
Сегодня видно, что власти хотят относиться к населению как к скоту, но их многое сдерживает — прежде всего, ожидание обратной активности. Это создает условия для непропорционально большой мобилизации населения в отдаленных районах, сельской местности и небольших городах. Уже известны примеры с Дальнего Востока, из Бурятии или Якутии, когда на сборные пункты из некоторых сёл свозится чуть ли не половина мужского населения. Это означает, что и без того давно стагнирующая местная экономика окажется на грани краха; тысячи семей останутся без доходов, а местный средний и мелкий бизнес просто вымрет. Мне кажется, что если до мобилизации можно было говорить о том, что российский ВВП снизится в этом году на 4–5%, то теперь мой весенний прогноз о 10-процентном падении кажется чуть ли не излишне оптимистичным.
читать дальше