В результате российского удара по Киеву сегодня погибла 9-летняя девочка.
Каждый день.
Каждый день Россия убивает в Украине детей.
Я хочу спросить тех, кто твердит «у Украины нет морального права бить по Москве».
Вы не хотите сказать это в лицо родным убитой девочки?
Константин Гольденцвайг — о том, можно ли сравнивать гитлеровскую Германию и путинскую Россию
Еще лет семь назад, после Болотной, Крыма, убийства Немцова и лозунгов про пятую колонну, я не раз заглядывал, оказавшись в центре Берлина, в «Топографию террора». Это такой по-немецки сухой, строгий музей на месте разрушенной в войну штаб-квартиры гестапо и прочих силовых ведомств Третьего рейха. Там, где в 1945-м рейх рухнул, теперь голое поле и документы, фотографии, напоминающие о том, с чего в середине 1930-х все начиналось. Щедрые обещания избирателям вернуть величие стране и навести порядок, разгон демонстраций социал-демократов и коммунистов, разгром вообще всяких партий, первые концлагеря — не для евреев, а для политзаключенных — и самое впечатляющее: море одинаково безумных, со стеклянными глазами, лиц. Сотен тысяч лиц, завороженных лидером нации. Лозунг первых лет немецкой суверенной демократии: «Фюрер, приказывай — мы следуем за тобой».
Уже тогда россиянина, заставшего суверенную демократию, упрочнение вертикали власти и поиск духовных скреп, все это наводило на вполне определенные мысли.
Как и многие, я, однако, не спешил доверять поверхностным параллелям. Как и многим, мне казались банальностью, кликушеством, хайпом неудачников бесконечные предупреждения о вот-вот якобы наступавшем фашизме от такой несуразной — ну а что, разве нет? — Валерии Новодворской. Или вот от такого интеллигентного, до оскомины, Сергея Ковалева. Вызывали недоумение источавшие желчь тексты Виктора Шендеровича, в которых сочинскую Олимпиаду автор сравнивал с берлинской 1936-го, а российских пропагандистов — с Юлиусом Штрейхером. От фраз вроде «кровавый режим» вообще тянуло на гогот, безудержную ржаку. Ровно так, «чисто чтобы поржать», себя защищают подростки, стремясь избежать взрослых тем и ответственности. Защищаться от ненужной рефлексии было также принято прибаутками про «гэбню», «демшизу», «мордор» и Путина, который ест детей на завтрак. Согласимся, так в целом отшучивалось до поры до времени большинство либерально настроенных граждан. Включая, скажем, тех, кто, как и я, еще в 2011-м митинговал на Сахарова и на Чистых прудах. Покричали на площади — ну, и пойдемте выпьем в «Жан-Жаке».
Но год назад даже для законченных весельчаков мемасики из нулевых вдруг обернулись вполне осязаемой реальностью. Под предлогом превентивного удара их государство, точь-в-точь как Германия Гитлера, напало на своих соседей. Точно так же увязло в этом «блицкриге». А одновременно задалось целью сплавить всех несогласных на тот свет, за решетку либо за рубеж.
К концу прошлого года, переехав из Москвы в Берлин, я снова заглянул в «Топографию террора». Теперь — чтобы снять для «Дождя» документальное кино «Необыкновенный фашизм»: большой спор историков, публицистов и очевидцев обеих эпох о том, допустимы ли сейчас сравнения между гитлеровской Германией и путинской Россией.
Тут требуется краткое отступление.
читать дальшеРоссия не может произвести самостоятельно ни гвоздя, ни листа белой бумаги.
Полное отсутствие свободы слова и свободы собраний. Ни один человек более не имеет права на свое мнение и на выражение этого мнения на улицах своей страны, или даже в частных беседах.
СМИ больше не существует. Осталась только обслуживающая убийц пропагандисткая машина.
Более 150 тысяч доносов за последние полгода.
Развращенное, растленное, разнузданное, слепое, жестокое, беспринципное и аморальное общество. Иное бы никогда не поучаствовало в деятельном соавторстве с этим чекистом.
Российский паспорт стал чёрный меткой во всем мире.
Россия вышвырнута на задворки цивилизации.
Она презираема, нерукопожатна и воспринимается, как прокаженная территория.
Россия стала страной, несущей собой фашистскую идеологию. Несущая смерть невинным людям и всему миропорядку.
Россия стала врагом человечества, врагом планеты Земля.
Имперская Россия исключительно своим усердием встала на пороге своего исчезновения с исторической и политической карты Земли. Если быть точным, то на пороге встала она еще какое-то время назад, а сейчас совершает свободное (и настолько же позорное) падение в пропасть небытия. Не без гибельного восторга, как это водится.
__
И наконец.
И уже недвусмысленное истребление своего народа с началом мобилизации.
Достижения впечатляют.
Но за преступлением должно всегда следовать наказание.
За деянием — ответственность.
И наконец-то, наверное, впервые за все существование этого государства это стало реальным.
Нам же остаётся только дожить и приближать этот долгожданный момент всеми своими силами.
В НКВД применялась целая система пыток для подследственных. Для женщин были пытки особого характера (https://www.solovki.ca/camp_20/prof_is.php). Вот один из вариантов: перед женщиной ставили ребенка (или ее, или чужого, но тогда уж маленького) и начинали пытать. Детям ломали пальцы и руки. Задокументированы воспоминания, когда на глазах женщины с младенцем на руках поставили ее сына и начали ломать ему пальцы. Условие, чтобы это прекратилось было одно — сломать мизинчик своему младенцу. После того, как она услышала хруст третьего пальца своего ребенка, она не выдержала и сломала мизинец младенцу.
А в целом, конечно, неплохая была страна. Все же помнят газировку из автоматов? Вкусно же было. И точка.
Говорил с семьей, которой повезло выбраться из Мариуполя. Они жили почти в центре города — на проспекте Мира 114. Рассказывали, как неожиданно началась война. Сначала где-то вдали громыхало, а потом первый снаряд прилетел прямо во двор. Как на самом деле дорого то, что не очень сильно ценил — сначала отключается свет и перестает ходить лифт, потом пропадает вода, затем квартира начинает быстро остывать и все греются на кухне. Последним пропадает газ. Как 85-летняя бабушка с больными ногами спускается в подвал во время обстрелов. Как не закрывают окна, чтобы их не выбило взрывной волной. Как радуются выпавшему снегу — это тоже вода. Как все жители выходят готовить еду на кострах во двор. Как начинают пилить деревья, но сырые дрова очень плохо горят и топят мебелью из разбитой ближайшей школы. Как повесились два пенсионера в соседнем подъезде. Как все время в городе пахнет гарью. Как распространяются слухи в отсутствии хоть каких-то новостей. Как на 7 марта почти не стреляют и все радуются — люди устали настолько, что мечтают о том, чтобы все равно кто победил — лишь бы этот ужас быстрее закончился. Но 8 марта стреляют весь день не переставая. Рядом вышка связи — стреляют по ней, но не попадают. В квартире осколки.Потом в дом прилетает снаряд и начинается пожар. Тушить его нечем — воды давно нет. Пытаются тушить песком с детской площадки, но все безнадежно. Все прячутся во время обстрела в подвале, но пластик хорошо горит и стекает по трубам в подвал. Нечем дышать и очень холодно.Семья с детьми и старыми родителями добирается до Горбольницы номер два. Для этого надо пересечь простреливаемое пространство. Где-то на улице лежат трупы. Больница занята русскими. Мать с детьми отправляют в цокольный этаж ночевать в рентген-кабинете. Там все забито людьми. Жуткие запахи экскрементов, потных тел и человеческого мяса. Электричество на вес золота — дизель-генераторы включают только во время операций. Врачи просят приносить простыни — весь перевязочный материал давно закончился. После ночи, проведенной в холодном подвале, у детей поднимается высокая температура. Врач приносит одну парацетамола таблетку на всех. Больше ничего нет. Советует обтирать детей водой, но воды тоже нет. На улице лежит семилетняя девочка — не успела добежать. Надо ехать куда угодно из города — военные впервые дали коридор. Хорошо, что машину успели переставить — теперь на этом месте большая воронка. Бензина в обрез. Стекла разбиты, радиатор пробит осколком, но это выясняется позднее, когда машина начинает кипеть. Длинная очередь на выезд из города. Из разбомбленных складов тащат продукты. Мародеры угощают детей шоколадом. Все едут очень медленно, объезжая трупы на дороге. Детям закрывают глаза. Город почти полностью разрушен. Бабушка была ребенком во время Второй Мировой — при немцах таких разрушений не было.До украинцев надо проехать 17 блок-постов. И на каждом русские солдаты что-то забирают. Больше всего ценятся сигареты, вода в бутылках и туалетная бумага. В машине дети и старики и ее почти не трогают. Другим машинам везет меньше. Солдаты двух типов — русские военные и дээнэровцы — последние хуже всего. Многочасовые очереди за бензином. Его продают совсем мало. На последнем блок-посту в Васильевке колонну отказываются пропускать. Солдаты начинают стрелять в воздух. Четыре часа ожидания и переговоров, потом колонну все-таки пропускают. Потом начинается территория, которую контролирует Украина и все сразу становится гораздо проще. Очень много волонтеров. До Черновцов доезжают без проблем. Там рядом граница с Румынией. У родителей просроченные паспорта и нет виз, но все всё понимают — и паспорта продляют. А в Бухаресте начинается гроза с раскатами грома и вспышками молний. Дети пугаются и забиваются под стол.
https://www.facebook.com/100000398765111/posts/5386232578066648/