Рабская психология формировалась долго. Понадобился Террор, начиная с двадцатых годов, надо было высылать людей в Соловки, на Колыму, в Магадан, надо было раскулачить лучших крестьян, сослать их в Сибирь. Нужны были расстрелы дворян, оппозиции, спецов, а затем и беспричинные расстрелы во всех республиках, городах, надо было уничтожить миллионы и миллионы советских людей — это на их трупах вырос страх. При тоталитарном режиме в атмосфере страха прожило несколько поколений. Родители соответственно воспитывали детей. Одно можно было говорить дома, другое следовало отвечать в школе.
Не хотели учить детей врать, но и нельзя было позволить им повторять то, о чем толковали дома. Детей приучали к двойной жизни. Человек почти нигде не осмеливался быть самим собой. Говорить то, что думаешь, этого никогда не требовалось, надо говорить то, что положено. Мои однополчане, бесстрашные люди, после войны не решались выступать со своим мнением, оспорить какого-нибудь инструктора райкома, отмалчивались, покорно поднимали руку, голосуя вместе со всеми.
Страх доносительства, страх «органов» — от него никак не оправиться, он и поныне передается по наследству. Зарубцевалось, но то и дело напоминает о себе. Подозрительность осталась. Осторожность высказываний сохраняется. Мы так свыклись с ложью — и нашей, и ложью властей, что она стала естественной. Мы остаемся готовыми к повиновению. Это все осложнения от долгой болезни страха.
Откуда сегодня такая ностальгия по жестокости? Потому что она ассоциируется с силой и утерянным государственным величием. Потому что царит безнаказанность. Такая, что порой задумываешься и о смертной казни… В Германии нет этой отстраненности от преступления власти. Германия проделала огромную работу по осознанию исторического прошлого на личном уровне. А мы, прошедшие через сталинизм, такой работы не провели. Мы не осмыслили свою личную ответственность перед прошлым. Эта отстраненность дает если не индульгенцию, то уверенность в невиновности… И еще: признание трагических ошибок власти, национального позора никогда не было делом государственной важности. Только победы, завоевания, героика.
У нас не было «Нюрнбергского процесса» (https://t.me/kolokol_21/408) над большевистским режимом. Нашу советскую жизнь, наш коммунистический режим можно и должно сравнивать с фашистским… Справедливая, заслуженная гордость и радость от Победы как бы лишила нас возможности сопоставления двух тоталитарных режимов. Победа — наше оправдание, как бы возможность списать все грехи. Кстати, культ Сталина исказил и историю Великой Отечественной войны. Сталина сделали единственным автором Победы. Присвоил победу, и никто не смел возразить… Так вот хотя бы много лет спустя пора заняться самими собой. Нам нужен свой «Нюрнбергский процесс».
Даниил Гранин
Писатель Даниил Гранин рассказывал, как ездил с делегацией писателей в Бухенвальд. Лагерь расположен очень близко к городу, и Гранин понял, что горожане прекрасно видели дымящиеся трубы крематориев. Он захотел пить, и пока ему в киоске наливали воду, спросил у продавщицы, как она себя чувствовала во время войны.
«Ах, что вы! — ответила она, — Мы же ничего не знали!»
«Но ведь вы видели дымящиеся трубы!»
«Нет. Не видели. Мы смотрели в другую сторону».
И Гранин с горечью пишет, что ведь для того, чтобы смотреть в другую сторону, нужно знать, куда смотреть не следует.
Мы же не устанем повторять эту простую, но от того не менее пугающую истину — в России не существует людей, которые бы не знали, что происходит, как внутри её пределов, так и на чужих землях. В век интернета и получения информации в один клик тем более не стоит думать, что кто-то просто не знает правды. Есть два камня, которые зацементированы в подкорке. Но одном высечено «цель оправдывает средства», а на другом «моя хата с краю». Эти два якоря не дают ни мышлению, ни сердцу шанса на проявление человечности.
И пока это осмысление исторического прошлого на личном уровне не наступит, то ни о каком будущем, а уж тем более «прекрасном» речи идти не может. Либо преодоление прошлого (https://t.me/kolokol_21/355), либо кровавые рецидивы. Сегодня это Украина. Кто завтра?